Уоллбрехт подозрительно прищурился:

— Наличные?

— Очевидно. И еще одно: во время наших встреч он хвастался остроумным способом тратить в США деньги оффшорного банка, не привлекая внимания налоговых служб. Он не вдавался в подробности, не сказал, что сам этим занимается. Но вполне возможно, именно так оно и есть. И если он отмывал грязные деньги, убийца, возможно, хотел завладеть хотя бы частью.

Валенте брезгливо качнул головой и натянул пальто.

— Когда Мэннинг не объявился через несколько дней, я сразу понял, что больше не увижу его живым. Кроме истории с оффшорными деньгами, он признался, что купил оружие.

Уоллбрехт отложил ручку и ошеломленно уставился на Майкла:

— Почему он вдруг стал откровенничать с вами, почти незнакомым человеком? Деньги, оружие… как-то странно!

— Считал, что производит на меня впечатление, а может, хотел заинтересовать, — пояснил Майкл, беря с кресла портфель. — Тем более что знал меня как бывшего преступника, привыкшего вступать в конфликт с законом, мало того, неизменно берущего верх над системой правосудия. — Он кивнул на прощание Бьюкенену, который намеревался добраться до своей конторы на такси, взглянул на Уоллбрехта и добавил:

— Мне совершенно все равно, сколько людей будут заниматься этим делом и во сколько это обойдется. Главное — узнайте, кто прикончил этого никчемного сукина сына.

Он направился к двери, но, уже взявшись за ручку, остановился и обернулся.

— И еще одно, Стивен. Передайте Маккорду, что если когда-нибудь он при мне упомянет имя Ли Мэннинг в связи с этим убийством, я его достану, и в Нью-Йорке не найдется столько копов, чтобы помешать мне. Я собью с него спесь!

После его ухода мужчины долго смотрели друг на друга в настороженном, потрясенном молчании.

— Не могу поверить, — пробормотал наконец Уоллбрехт, — что это тот самый человек, который только плечами пожимал, когда штат Нью-Йорк предъявил ему шесть обвинений в мошенничестве.

Бьюкенен даже не улыбнулся.

— Сделайте нам всем огромное одолжение: найдите след настоящего убийцы, и как можно быстрее. Потому что, если ваш друг Маккорд попытается привлечь Ли Мэннинг в качестве подозреваемой, гарантирую, что остановить Майкла Валенте будет невозможно. Он станет совершенно неуправляемым, и неизвестно, к чему это приведет.

Глава 58

Шредер и Уомэк дружно поднимались на крыльцо участка, когда водитель распахнул дверцу лимузина и оттуда вышла Сэм. Она пробежала мимо них, проигнорировав ехидные ухмылки и зябко обхватив себя руками.

— Почему ты не сказала Валенте, что хочешь шубу вместо машины? — съязвил Уомэк, топая сзади.

— Ты вытянула из него что-нибудь? — поинтересовался Шредер.

Сэм кивнула, но показала на лифты:

— Давайте поднимемся наверх. Там немного теплее, и я все расскажу сразу вам и Маккорду.

— Маккорд уже уехал, — сообщил Шредер. — У него деловая встреча.

— С кем? — пробормотала Сэм, не сумев скрыть разочарования.

— Не знаю, но распорядок дня у него на столе, как всегда. Кстати, он оставил записку на твоем телефоне. Что ты узнала от Валенте?

Сэм принялась рассказывать, но информация каким-то образом потеряла значение в шумной, бестолковой суматохе первого этажа, где невозможно было ничего толком расслышать, не то что вставить факты и привязку во времени в соответствующий контекст, проанализировать и полностью оценить.

Реакция Шредера, по вполне понятным причинам» была довольно сдержанной.

— Ну, не знаю. Может, он нашел киллера и заплатил, чтобы тот обтяпал дельце за него? — Он рассеянно взглянул на часы:

— Мы с Уомэком собираемся проверить Соломона и его дружка. Увидимся утром.

Раздосадованная тем, что разговор с Маккордом откладывается, Сэм потрусила на третий этаж и подошла к столу. Маккорд был так расстроен своей полной неудачей с допросом Валенте, что она не могла взять в толк, почему он не дождался ее. Неужели не интересно услышать, что она узнала? С другой стороны, Маккорд никогда не опаздывал на встречи и требовал от подчиненных того же.

К телефону была прислонена сложенная записка с ее именем, написанным уже знакомым почерком. Для мужчины у него был на редкость разборчивый почерк, тепло подумала Сэм, но тут же припомнила поразительную фразу, которую он сказал ей по пути в помещение для допросов. Припомнила всю сцену в невыразимо трогательных подробностях, вплоть до понимающей полуулыбки на его красивых губах, когда он сказал: «Думаю, мы с честью вышли из нашей первой любовной ссоры…»

Сердце Сэм станцевало быстрый короткий квикстеп 22 , но она тут же взяла себя и руки и выбросила из головы неуместные мысли. Она не пойдет по этой дорожке с Митчеллом Маккордом… по крайней мере не пойдет дальше по этой дорожке.

Она спокойно развернула записку.

«Сэм!

В среднем ящике моего стола — папка с заметками о сегодняшнем разговоре с Валенте. Поскольку ты еще не вернулась, полагаю, все-таки успела с ним потолковать. Добавь свои заметки к моим, пока подробности еще свежи в памяти. Я вернусь и половине шестого. Тогда и поговорим, если я к тому времени еще не успею до тебя дозвониться. Мак».

Он впервые подписался уменьшительным именем, и все существо Сэм на мгновение словно расплавилось. Насколько она знала, очень немногим было позволено называть его этим именем. Мэр однажды обратился к нему именно так, когда заехал посовещаться о ходе расследования… доктор Найлз, старший медэксперт… и сестра Маккорда, когда звонила и трубку взяла Сэм. Все остальные звали его лейтенантом, что звучало уважительно и вполне уместно.

Но Сэм не была ни его родственницей, ни старым другом, ни политическим лидером. И если воспользуется его уменьшительным именем, значит, предположительно их отношения вступят в новую фазу легкой, ни к чему не обязывающей близости, на которую она не имела права… или…

А что, если он, подписавшись уменьшительным именем, таким образом намекает на то, что между ними может возникнуть такая близость? Или должна! Или уже возникла?

Сэм тряхнула головой, пытаясь немного прояснить мозги, и направилась в кабинет Маккорда. Этот человек сводит ее с ума! Навоображал себе отношения, которых вообще не существует, и заставляет ее реагировать, словно они есть на самом деле. Не далее как сегодня утром он уставился на нее гневными, прищуренными голубыми глазами, потому что ревновал, хотя не имел на это никаких прав… а у нее не было причин исходить сожалением за то, что заставила его ревновать.

Проблема, по-видимому, заключается в том, что Маккорд так очаровательно изворотлив, так блестяще небрежен, так бесконечно неукротим, что она не понимала, на какую опасную почву вступила, пока не зашла достаточно далеко.

Перед глазами возникла сцена: ее, смирную и покорную, ведут по уходящей в лес тропинке на тонкой, прикрепленной к Маккорду нити, которую она не видит и не чувствует, и пока оглядывается, восхищаясь цветочками… и его мускулистой спиной и узкими бедрами… дело кончится тем, что сорвется с крутого обрыва вниз.

Наклонившись над столом, Сэм принялась изучать ежедневник Маккорда — толстую, скрепленную спиралью тетрадь, где каждому дню посвящалась отдельная страница. Подумав, что он может вернуться раньше, чем обещал, она просмотрела записи.

По утрам он обычно работал в кабинете: с компьютером, сидел на телефоне или встречался с подчиненными.

Дневные часы были отведены деловым встречам, допросам и другой работе, требующей беготни. Все административные вопросы он предпочитал решать по телефону, но, как правило, встречался со свидетелями и информаторами лицом к лицу, на что уходило немало усилий и времени.

Вчера он упомянул, что собирается говорить с каждым представителем закона, который когда-либо общался с Валенте, и, проведя пальцем по длинному списку встреч и совещаний, Сэм удостоверилась, что он верен своему слову. Четыре страницы подряд были заполнены именами, начиная с Дуэйна Крейтса, того офицера, который производил арест убийцы Уильяма Холмса.